Хроники царя Давида - Страница 22

Я не осмеливался поднять на принцессу глаз.

Она тихо засмеялась и произнесла изменившимся голосом:

— Все это было так давно.

Тут снова появился Аменхотеп и сказал с поклоном:

— Трапеза накрыта, госпожу ожидают в столовой. Мелхола ушла, ступая несколько тяжеловато, но осанка ее была величественной, если учитывать ее возраст. В дверях она обернулась, заговорщицки кивнула и промолвила:

— Мне кажется, что ты все же правильно увидишь его.

8

Благословенно будь имя ГОспода БОга нашего, который открывает истину пророкам и поэтам в их сновидениях, остальных же подвигает на кропотливые исследования и многотрудные поиски.

Беглый предводитель шайки разбойников и головорезов заметает следы, а не оставляет глиняные таблички с перечислением своих подвигов и списками трофеев. Он избегает столкновений со стражами закона, и сведения о нем из этого источника посему скудны и сомнительны. Какая-то баллада, несколько песен могут дать нам намек, а может, отыщется живой свидетель его разбойничьих вылазок — член его банды или одна из жертв.

Авигея мертва. Вопросы, которые я хотел бы ей задать, останутся без ответа. Она умерла в Хевроне, когда Давид был царем Иудеи, после того как родила ему сына, названного Далуей, — бедного идиота с деформированным от рождения черепом. Судя по всему, что мы о ней знаем, Авигея была женщиной незаурядной; должно быть, она оказывала большое влияние на Давида во времена его изгнания, предводительства шайкой разбойников и недолгого его царствования в Хевроне.

Я беседовал об Авигее с некоей Деборой. Эта бодрая старушка содержит постоялый двор для мастеров из Сидона и Тира, работающих на строительстве Храма. Дебора была одной из пяти служанок, которые сопровождали Авигею в день ее свадьбы с Давидом и которых она взяла с собой. Таким образом, она слышала и видела кое-что, происходившее между ее госпожой и Давидом. Кроме того, слуги Ванеи, сына Иодаи, привели ко мне некоего Мивсама, сына Мишмы, одноногого старого попрошайку, побиравшегося у городских ворот. Он заявил, что потерял ногу, когда скрывался с Давидом в глухих краях. Мивсам, если верить его словам, был поставлен во главе десяти молодцев, которых Давид послал к Навалу, первому супругу Авигеи, чтобы предложить тому мир и просить его о щедрых подаяниях.

Были еще и другие, с которыми я беседовал, отыскались также кое-какие документы. В результате мне удалось, как мозаику, сложить из отдельных камешков пусть и не полную, но все же картину.

Вот что я узнал от Мидманы, сына Иерахмеила, выборного старшины из рода Халева:

Навал — из нашего рода
живет в Маоне, но луга у него в Кармиле
овец у него три тысячи
коз — одна тысяча

Мивсам, сын Мишмы, сообщил мне следующее:

— Давид — скотокрад? Да никогда! Для этого он был слишком уж хитер. «Люди, — часто говорил он нам, — если я замечу, что кто-то из вас тронул хотя бы овечий хвост, тому не поздоровится. Пусть БОг сотворит со мной все, что ему угодно, если я не прикажу сечь этого негодяя до тех пор, пока шкура не отделится от тела». Пораскиньте своим умишком, к чему приведет кража овец? Уже после первого же набега пастухи будут избегать нас и прятать свои отары или, еще того хуже, соберутся вместе и прижмут нас своими пращами к стенке. Ведь ловкий пастух с хорошей пращей сравнится с любым воином. Вам, должно быть, известна история про мою схватку с Голиафом? Или, упаси БОг, пожалуются царю Саулу, и тот пошлет против нас пару тысяч людей из своего войска, и что же тогда? Нет, ребята, это не тот путь, чтобы выжить в диких краях. Мне вот явился во сне ГОсподь и сказал: «Давид, за то, что ты следуешь закону, который я дал твоим праотцам, я укажу тебе верный путь, на котором тебе и людям твоим будет хорошо. Не трогайте пастухов, не обижайте их, а водите с ними дружбу, защищайте от разбойников и кочевников, от тех, кто уводит скот. Когда же наступит время и пастухи погонят стада к хозяевам на стрижку, когда они будут праздновать, пировать и веселиться, тогда вы и потребуете своей части от даров БОжьих за то, что защищали пастухов и их стада». Вот что сказал мне ГОсподь во сне моем. Мы послушаем его совета и всегда будем иметь звонкую монету и всякое добро — мясо, и сушеные зерна, и вино. Весь Израиль будет нас славить и будет к нам дружелюбен. Если же какой-нибудь хозяин заартачится: дескать, знать вас не знаю, я не просил вас защищать мое имущество, тогда мы ему скажем: «Слушай ты, чертов сын! Пусть сделает с нами БОг все что ему угодно, если Давид, сын Иессея, оставит хоть у одного из твоих близких то, чем он мочится на стену».

Мивсам, сын Мишмы, почесал культю, которая покраснела, воспалилась и страшно зудела; в его гноящихся глазах засветился отблеск былой славы Давида. И говорил он далее следующее:

— Ну, а у этого Навала были тысячи овец, все жирные, и шерсть их была тончайшей, и козы наилучшие, тоже тысячи голов; так что у нас изо рта слюнки текли, стоило подумать о том времени, когда начнется стрижка. И сказал мне Давид: «Мивсам, я знаю, что ты парень не промах и язык у тебя хорошо подвешен. Возьми-ка ты могучих молодцев, вроде тебя, и скачи к Навалу, пожелай мира дому его и всякое такое, а потом напомни, что живет он во благе, в то время как мы в седлах сидим в пустыне, защищая его добро, а теперь, мол, в этот добрый день, пришли мы за милостью, пусть найдет он что-нибудь для друга твоего Давида, сына Иессея». Навал же жирен был, как бочка, брюхо до самых колен, а под подбородком — жирный мешок. Рассвирепел он, разорался: «Кто таков этот Давид, сын Иессея? Много тут развелось всяких, скрывающихся от своих хозяев и пытающихся урвать у честных людей. И я должен отдать свой хлеб, свое вино и мясо, приготовленное для стригалей, и свои кровные деньги этим разбойникам, о которых не известно, кто они и откуда?!» Я испугался, что его удар хватит: лицо его побагровело, а потом стало сизым, словно слива; я вспомнил, что говорил мне Давид: «Всегда будь вежлив, Мивсам», и сказал спокойно: «Не волнуйся так, добрый господин, а о сыне Иессееве ты еще услышишь».